Молога

Революция оставила монахинь Мологского Афанасьевского женского монастыря без средств к существованию. К счастью, уездное земельное управление позволило им арендовать, бывшие ранее в их пользовании, земли. На ближних к монастырю участках монахини организовали Мологскую сельскохозяйственную артель, а на землях в районе Толехты - Михайловскую. Из общего количества артельного населения (167 человек) число трудоспособных составляло 111 женщин, остальные престарелые, а также 12 человек духовного звания находились у артелей на иждивении.

Крестьянский труд позволял монахиням кормить себя, престарелых сестер бывшего монастыря и священников. Артельщицы грамотно вели свои хозяйства, соблюдали севооборот и первыми начали выращивать овсяницу луговую на семена, получая при этом хорошие урожаи трав высокого качества. В будущем выращивание элитных семян трав для всей страны станет основной составляющей сельскохозяйственного производства всего Молого-Шекснинского междуречья. Обе артели своевременно вносили арендную плату за землю и поставляли на заготовительные пункты продукты в счет продовольственного налога с них. В свободное от сельской работы время шили, вязали, вышивали и тихо жили в 64 монастырских кельях пока на 120 миллионное крестьянство страны не обрушилось новое неслыханное испытание - насильственная коллективизация и раскулачивание.

Казалось бы, создание бывшими монахинями коллективных хозяйств соответствовало текущему моменту (как тогда говорили), но артельщицы были монахинями и согласно Инструкции ВЦИК (от 4.11.26 г.) они лишенцы (лишенные избирательных прав), а лишенцы не имели нрава создавать колхоз. К этому времени бывший заведующий уездным земельным управлением И. П. Бакушев, с пониманием относившийся к монахиням, был вызван в Ярославль, где его назначили заведующим окружным земельным управлением. Газета "Северный рабочий" опубликовала статью "Патриархи из УЗУ" за подписью Майского, где И. П. Бакушева резко критиковали за покровительство колхозу лишенцев. Встрепенулись и мологские активисты, заговорившие о "врастании женской братии в советскую власть". "С зада чей побить врастающую гидру и основать пролетарский колхоз" мологский исполком послал "ходового и закаленного" Истомина.

Вот как описывает его действия В. Степной в газете "Рабочий и пахарь" (30.06.1929 г.): "Представитель власти заявляет - в виду того, что принятые устав и обязательства не выполняются, артель распускается. Кто хочет на время остаться во вновь организуемом колхозе - записывайтесь.
- Не останемся, - пропищало собрание.
Истомин по-командирски:
- Такие-то, такие-то остаются на некоторое время на своих местах, остальные с чайного, приварочного, мыльного и мочального довольствия снимаются, дается две недели на выезд. Вывозить можете только свои вещи.
Так на базе монастырского имущества и бывших монастырских земель был создан колхоз "Борьба", а на землях Михайловской артели - колхоз "Новая жизнь". Изгнав монахинь, новые колхозники в большом храме в честь Сошествия Святого Духа на Апостолов открыли театр и красный уголок, а Постановлением РИК от 2.01.1930 г. была прекращена служба и в Троицком храме".

Ни в будни, ни в праздники монастырь не манил больше колокольным звоном богомольцев. Монахини не ставили столы для празднично одетых кулигчан и не готовили для них овсяный кисель и лепешки. Инокини сами стали вдруг изгоями без крова и куска хлеба. А игуменье и ее помощницам власти устроили судилище якобы "за расхищение колхозного имущества". На суд в качестве свидетеля вызвали И. П. Бакушева. Несмотря на многочисленные нападки недоброжелателей и завистников Иван Петрович в письме в адрес суда пишет: "Я считал и считаю монахинь Афанасьевского колхоза истинными труженицами, вполне лояльно относящимся к советcкой власти..."

А воинствующим безбожникам все мало. Когда до Мологи дошли слухи о том, что в церковном доме с. Станово поселились две монашки из Афанасьевского монастыря, то газета "Рабочий и пахарь" отреагировала сразу публикацией заметки "Культурный очаг в руках попа".

В это время
"...совет колхоза "Борьба" планирует:

- Вместо Тихона Задонского - революционные лозунги, вместо саваофа - серп и молот и красная звезда.

- Досадно, - говорят колхозники. - Здесь наши (???) постройки и все такое, там городская больница, а по середине два чирья - церковь и собор..." ("Рабочий пахарь" от 30.06.1929 г.).

"Пролетарский колхоз" просуществовал недолго. Постановлением коллегии Наркомзема СССР (1.12.1931 г.) из Подмосковья в г. Мологу была переведена зональная селекционная станция, которой были переданы земли колхоза "Борьба", а на территории монастыря разместились административный персонал и научные работники станции.

("Молога", Литературно-исторический сборник. - Рыбинск, 1997. - Выпуск 3)