Cвящ. Сергий Желудков
ПОЧЕМУ И Я - ХРИСТИАНИН
Догматы Христианства (окончание главы)
Остальная часть нашего Символа повторяет тексты еще более древних "крещальных" символов:
... Во единую
соборную и апостольскую
ЦЕРКОВЬ.
Сначала все было так просто: была единая Церковь и был вход в Церковь - едино Крещение. Но в конце IV века, когда оформился общий Символ веры, внешнее церковное единство поддерживалось уже насильственными заботами государственной власти. В ХI веке завершилось "разделение церквей" Востока и Запада, а в ХVI веке последовало "разделение" и Западной церкви (не упоминая о множестве позднейших мелких "разделений"). Итак, вот уже тысячу лет мы не имеем внешнего единства Церкви Христовой на земле. Наш Катехизис не признает этой правды, он утверждает, что единая Церковь есть - что это будто бы единственно только "Церковь Восточная". В Катехизисе содержится недостойная легкомысленная похвала "Церкви Восточной" даже почему-то и просто в географическом отношении: на Востоке был земной рай, на Востоке явился Христос... В том же духе гордыни совсем недавно протоиерей о.Сергий Булгаков писал, что "не весь человеческий род входит в Церковь, а только избранные, и даже не все христиане в полноту принадлежат к истинной Церкви, а лишь православные" ("Православие", стр.43 ); и далее: "Церковь едина, а потому и единственна", и это "есть Православие" (стр.203). Об отношении "Православия" к другим христианским исповеданиям: "оно может стремиться лишь к одному - оправославить весь христианский мир" (стр.291)... Христианский мир состоит из многих "раздельных" церквей, одинаково исповедующих во Христе истинного Сына Божия, одинаково называющих Его своим духовным Главою. Чудовищный образ: единая Глава - и многие туловища, чуждые, а то и совсем враждебные между собою... Какой позор Христианства!
Однако еще в прошлом столетии автор Катехизиса митрополит Филарет признавался: "Никакую Церковь, верующую, яко Иисус есть Христос, не дерзну я назвать ложною". Известна крылатая фраза митрополита Платона (Городецкого), сказанная в речи при посещении костела: "Наши перегородки до неба не доходят". В последнее время сделано немало приятных деклараций со всех сторон о стремлении ко всехристианскому единству. Но трудности организационного "соединения церквей" непреодолимы. Ведь никогда уже католики не откажутся от принципа папского главенства в мировом христианстве и никогда не пойдут на это остальные христиане Востока и Запада. А протестанты всех направлений никогда уже не откажутся от принципов Реформации... Где же выход?
"Единство Церкви не создается, его открывают" (Карл Барт). Вот реальный "проект соединения церквей": признать, что Церковь не разделилась, что все мы, христиане, состоим в единой Церкви Христовой. "Разве разделился Христос?" (к Коринфянам 1, гл.1). Догмат говорит о единой Церкви и о едином Крещении. И верно: если католик или протестант пожелают "присоединиться" к Русской церкви, то их Крещение в католичестве или протестантстве признается действительным, и так на деле признается, что всякий КРЕЩЕНЫЙ (знаменательно это выражение нашего народа) уже принадлежит к единой Церкви Христовой. "Един Господь, едина вера, едино Крещение" (к Коринфянам, гл.4). У всех нас, христиан, един Господь и едино Крещение; в существенном едина и вера, но мелочи, условности, а также грехи человеческие мешают нам признать это единство. Католики заблуждаются относительно всемирной власти Римского епископа? Но это вопрос в сущности даже не веры, а практики, и практика эта в некоторых отношениях показывает себя очень полезной. Протестанты страшно обедняют себя, отказываясь от молитвенного общения со святыми, от поминовения усопших: такова была травма, которую они получили от католических извращений; но и это - тоже практика, дело их религиозного опыта, и об этом ничего нет в Символе веры. По-другому, по-своему учат о Евхаристии? Но "учение о Евхаристии никогда не было предметом рассмотрения высшего авторитетного органа Церкви" ("Журнал Московской Патриархии", 1965, №5, стр.79). Да и вообще эти вечные наши споры о Евхаристии, как сказал некто, бывают похожи на прения бездельников на тему кто лучше обедает... Нет внешнего "единообразия" в традициях культа? Но еще блаженный Августин где-то писал, что РАЗНООБРАЗИЕМ УКРАШАЕТСЯ Церковь Христова. И, правду сказать, нам есть чему поучиться, посещая храмы христиан "инославных". Чехов не совсем шутил, что "когда стоишь в костеле и слушаешь орган, то хочется принять католичество" (письмо из Италии). "Я лютеран люблю Богослужение"... (Тютчев). Давно уже сказано, что о вкусах не спорят. Если же говорить о явно слабых сторонах и дефектах "инославных" обрядов - то и у нас таких явлений не меньше... Нет, нет, - никакие заблуждения и застарелые привычки не помешают мне сознавать фактическую принадлежность всех христиан к единой Церкви Христовой.
Сознание это растет и ширится среди нас. И мы так уже с этим запоздали!.. Ибо теперь проблема Церкви, можно сказать, выходит уже за пределы Символа веры. Блаженный Иероним написал по какому-то поводу: "Христос не так беден, чтобы иметь Церковь только в Сардинии". Теперь мы должны сказать: Христос не так беден, чтобы иметь Церковь только в нас, "крещеных" столь недостойных своего Крещения. "Кто будет веровать и крестится - спасен будет; а кто не будет веровать - осужден будет" (по Марку, гл.16, позднейшее добавление). Нет, мы уже выросли из такой отъединенности первоначального христианства. Да и тогда уже апостол писал: "... Мы уповаем на Бога Живаго, Который есть Cпаситель всех человеков, наипаче верных (к Тимофею 1, гл.4). Значит, не одних только верных... Теперь даже у католиков замечается в этом отношении великий прогресс. В брошюрке С. Маркевича "Тайные недуги католицизма", М.1967, стр.73 и сл. упоминается немецкий богослов Карл Ранер, который
ввел понятие "анонимные христиане". Это люди, которые, хоть и не верят в Иисуса Христа и не придерживаются принципов, провозглашаемых Церквью, по своему поведению являются часто лучшими католиками, чем те, кто числится таковыми по метрике. Характерно, что как Иоанн ХХIII, так и кардиналы Депфнер и Кениг защищали Ранера от критики интегристов".
Церковь - ТЕЛО ХРИСТОВО. Этот апостольский символ не совпадает с "церковными" границами Церкви. Догмат о Церкви давно уже превратился в проблему. Нельзя думать, что Вечный Человек - только с нами, в наших церковных привинциях. "Дана Мне всякая Власть на небе и на земле". Все лучшее во всеобщей человечности, все истинно духовное, направленное к Богу - принадлежит Христу. Не может быть человеческой святости вне Духа Святаго, вне Христа. Все люди доброй воли, верующие и не верующие в Божественность Христа, принадлежат Христу. Ему приобщаются в таинствах добросовестной жизни, входят в мистическое ТЕЛО ХРИСТОВО. "Там. где любовь Божия, там Иисус Христос; а где Иисус Христос, там и Церковь с Ним" (Лякордер). Сегодня можно говорить об "анонимных христианах", о "Церкви доброй воли". Эта идея - ценное приобретение в современном кризисе церковного учительства, надо принять этот парадокс христианской мысли. Некоторую аналогию можно усмотреть в том, как живые клетки человеческого тела могут и не знать главы человека, всего человека... Воздадим должное церковным организациям - их спасительным таинствам, древним обрядам, духовному руководству. И все же Церковь Христова - это не просто сумма провинциальных христианских церквей. Большой вопрос - достигнут ли они когда-нибудь формального единства. Еще более сомнительно, по всей вероятности вообще невозможно объединение всех религий. Но есть третье единство, которое существует реально, сегодня. Это не унификация верований, а несравненно более глубокое и существенное ЕДИНСТВО ДУХА. Однажды ученики Христовы исповедали величайшую веру, но получили упрек от Учителя: "НЕ ЗНАЕТЕ, КАКОГО ВЫ ДУХА" (по Луке, гл.9). И для нас теперь существенно важно не формальное единство верований, а КАКОГО МЫ ДУХА. Есть Дух милосердия, правды, свободы - это Дух Святый, Дух Христов. И есть дух ненависти, лжи, насилия - это дух Диавола. По этим признакам разделяется все в нашем мире: это и есть настоящая граница Церкви Христовой.
Граница, которая проходит как между людьми, так и "внутри" каждого человека. В главной молитве Восточного чина Исповеди говорится: "... Примири и соедини его святей Твоей Церкви". Когда человек сознательно грешит - он "выходит" из Церкви и "возвращается" в нее покаянием... Таково проникновенное толкование А.С.Хомякова. Не может быть логического "определения" Церкви Христовой, это Реальность мифическая, сверхразумная. В наибольшем же приближении можно говорить о Церкви людей доброй воли, как о видимом Теле Христовом. В такой приближенной идее Церкви - фактическая универсальность христианства. Это христианство не только вероисповеданий, это христианство духа и действий. Все, что было и будет доброго в истории человечества - все это было и будет делом Церкви Христовой.
Судьба же простирается за историю - в Вечность.
... Исповедую едино Крещение
во оставление грехов.
И этот догмат давно уже превратился в проблему. Наше слово "Крещение" соответствует греческому слову "погружение". Вот как звучало для христианин первых веков апостольское наставление о Крещении:
"... Мы умерли для греха: как же нам (продолжать) жить в нем? неужели вы не знаете, что все мы, погрузившиеся во (имя) Христа Иисуса, в смерть Его погрузились? Итак, мы погреблись с Ним погружением в смерть, дабы, как Христос восстал из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни" (к Римлянам,гл.6).
ТОГДА святое Крещение бывало действительно "во оставление грехов" - не только со стороны Бога, но и со стороны человека. Крещение было не только видимым символом, но и действительным таинством духовного возрождения: это было "не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести" (1 послание Петра, гл.3). Это было очень трудно - УМЕРЕТЬ для греха, ХОДИТЬ в обновленной жизни, ИСПОЛНИТЬ обещание доброй совести... Святого Крещения в этом смысле "боялись" откладывали его иногда до предсмертной болезни.
Не помню всех выражений, в которых святитель Григорий Нисский (IVв.) отрицал магическую силу Крещения - писал, что если оно принимается без сознательного намерения на деле обновить свою жизнь, то (далее дословно) "вода остается водой"... Однако еще в апостольской древности наметился уже тип Крещения, который можно назвать именно магическим. Сохранилось свидетельство апостола Павла, что в его время в Коринфе совершалось Крещение "за мертвых" - вероятно, за родных и друзей, умерших в язычестве. И апостол не осуждал этой практики - напротив, он ссылался на нее для подтверждения веры в Воскресение. "Иначе, что делают крестящие за мертвых? Если мертвые совсем не воскресают, то для чего и крестятся за мертвых? (к Коринфянам 1, гл.15). Это было заместительство любящей веры: усопшие язычники могли бы сказать в Вечности: наши родные ЗА НАС принимают святое Крещение...Трогательный обычай этот исчез, но затем постепенно распространилась другая форма любящего заместительства - Крещение младенцев по вере родителей. Святитель Григорий Богослов (IVв.) советовал крестить детей в случаях смертной опасности. "Ибо лучше без сознания освятиться"... (слово 40). А блаженный Августин (Vв.) прямо угрожал, что умерших без Крещения младенцев ожидают адские муки. Могла ли вынести такую тревогу любящая вера? К этому присоединилась еще и крепкая вера в здравоохранительную силу Крещения, а также естественное чувство органической общности христианской семьи, в которой некрещеный младенец оказывался бы чужеродным телом... Очень скоро Крещение младенцев утвердилось повсеместно. Не знаю, какое влияние имели тут еще и дохристианские обычаи. Наш Катехизис простодушно приравнивает Крещение младенцев к иудейскому обрезанию.
В наших особых условиях Крещение младенцев представляется со стороны как старинный бытовой обряд темного значения, церковно весьма непрезентабельный - и нередко при участии даже неверующих в качестве "крестных"...Правда, во всяком таком Крещении всегда невидимо присутствует чья-то смиренная любящая вера. Но если дальше последует антирелигиозное воспитание ребенка. то какой в этом Крещении смысл? "Баптисты" видят в нашем Крещении младенцев только суеверие - примерно такое же, как причащение мертвецов в древней Руси. Вместо Крещения младенцев у "баптистов" - христианское воспитание, подготовка к будущему сознательному Крещению. Антирелигиозники в одном обследовании верно заметили контраст: некрещеные дети "баптистов" веруют в Бога, а крещеные дети христиан православных ничего о религии не знают, а то и вовсе безбожники.
Кто прав?.. Вот пример, когда все правы по-своему. "Прав тот, кто искренен" (Чехов, Записная книжка). В обратной форме это соответствует апостольскому слову: "А все, что не по вере - грех" (к Римлянам, гл.14). Когда умирает некрещеный ребенок, то бывают мучения совести, которых не могут успокоить никакие рациональные соображения. Как жаль. что в Церкви не известна чья-то чудная молитва по этому поводу: "... Окрести их, Боже, в мере щедрот Твоих".
... Чаем (ожидаем с надеждой)
Воскресения мертвых
и жизни будущего века.
АМИНЬ.
Полезно рассмотреть сначала толкование догмата, которое дает Катехизис. Воскресение - это "действие всемогущества Божия, по которому все тела умерших человеков, соединясь опять с их душами, оживут и будут духовны и бессмертны".
Первое соображение, которое тут возникает: но у нас ведь нет отдельных физических тел, у нас ОБЩЕЕ ТЕЛО, круговорот вещества, откуда мы позаимствовали и куда возвратим наши тела. Если бы совершилось Воскресение по Катехизису - все мы, однажды пожившие на земле, оказались бы многократно состоящими друг из друга!.. Впрочем, Катехизис называет дальше воскресшие материальные тела "духовными", разумея это едва ли не в форме материальности газообразной. Впрочем, и это теряет значение, когда мы далее узнаем, что речь идет о том, что совершится после космической катастрофы, когда "сей тленный мир преобразится в нетленный" - и совершится это "посредством огня". Таким образом, как и Второе Пришествие, Воскресение мертвых есть символ, который нельзя истолковать ни в каких наших физических представлениях.
Жизнь будущего века по Катехизису начинается с того, что в ожидании Воскресения души праведников находятся "во свете, покое и предначатии вечного блаженства; а души грешных в противоположном сему состоянии". Разве в будущем веке есть время?.. Затем по Катехизису Воскресение, Суд - и история мира заканчивается разделением его на два вечных царства: в одном - Бог, ангелы и праведники в вечном блаженстве, в другом - Диавол, бесы и грешники в вечных мучениях. И это второе царство зла пребывает как бы наравне с Богом, во веки веков!.. Такова картина, которую Катехизис составляет их текстов Евангелий и апостольских посланий - из символов духовной жизни, понятых в качестве прямой информации о будущей судьбе человечества. Хор радости и хор рыданий, Космос, окончательно разделенный между Богом и Дьяволом... НЕУДАЧА. Но ведь не об этом говорит апостольское слово: "БУДЕТ БОГ ВСЯЧЕСКАЯ ВО ВСЕХ" (к Коринфянам 1, гл.15). Однако Катехизис относит это пророчество только к блаженству праведных. Это будет блаженство телесное и будут разные разряды блаженства... И никакого милосердия к тем, кто страдает во аде: напротив, схоластики во главе с прославленным Фомой Аквинатом додумались, что блаженство святых и будет состоять в частности именно в созерцании наших страданий. Жизнь будущего века, как она изображена в катехизисе, не соответствует идее Святости Божией и не может быть предметом христианской надежды.
Мы НИЧЕГО НЕ ЗНАЕМ о посмертном существовании. Смотря на смерть отсюда, из здешней жизни, мы испытываем ужас. "Воистину страшно есть смертное таинство"... (стихира). "Ныне житейское лукавое разрушается торжеством суеты: дух бо оскудел от селения (лишился обитания), брение очернися (прах почернел), сосуд раздрася (сосуд разбился), безгласен, нечувствен, мертвен, недвижим" (стихира). Таинство смерти разрушает здешнюю жизнь и этим делает ее бесконечно значительной. Только здесь, в этом преходящем царстве суеты, человек БЫЛ СВОБОДЕН в своем отношении к Богу, в своем выборе добра или зла, в своем строительстве личной истории, - и эта возможность, возможность ТАКОЙ СВОБОДЫ никогда уже НЕ ПОВТОРИТСЯ... Сосуд разбился. И вместе с ужасом телесного распада, вместе с сознанием этой неповторимости свободной жизни - в таинстве смерти с великою силой мучительно переживается реальность нашей ЛЮБВИ." Смерть есть не только предельное зло, в смерти есть и свет. Есть откровение любви в смерти. Только в смерти есть предельное обострение любви. Любовь делается особенно жгучей и обращенной к Вечности. Духовное общение не только продолжается, оно делается особенно сильным и напряженным, оно даже сильнее, чем при жизни" (Н.А.Бердяев). В смерти есть откровение любви - и в любви есть откровение Божественной жизни. Надгробное рыдание творяще песнь (претворяя в песнь): АЛЛИЛУЙЯ... Само на"дгробное рыдание наше претворяется в святую хвалу. Слава Богу, что человек в своей земной жизни, в красоте своей личности "заработал" себе такую скорбь - такую ЛЮБОВЬ. И есть тут еще более глубокое, невыразимое уже никакими словами переживание, когда в величии нашей человеческой скорби мы приобщаемся к величию Божественной жизни... Кажется, именно это обозначается в одном месте похоронного марша Шопена. Вероятно, кому-то хотя бы отчасти доступно и то, что написал Философ о духовном общении после смерти. Это не видения или голоса, а нечто несравненно более глубокое, - когда после кончины близкого человека мы чувствуем, что душа, личность его не "исчезла", а напротив - как-то ЧУДНО ПРИБЛИЗИЛАСЬ... И есть у нас такие дорогие близкие люди, которые, слава Богу, еще живут с нами на этом свете и о которых мы и подумать не смеем, чтобы душа такого человека могла когда-то "уничтожиться". Тут и разум подсказывает: ведь не материальные же клетки сотворили прекрасную ЛИЧНОСТЬ, и не может она из-за разрушения материальных клеток "уничтожиться". НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Но вот, с другой стороны, многих из нас подавляет эта столь распространенная теперь, можно сказать, всеобщая убежденность, записанная еще в Библии:
"Участь сынов человеческих и участь животных - одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом". (кн. Эклесиаст, гл.3).
Умирают собака, корова, дельфин, которые были так нам близки, так нас "понимали", которых мы так ЛЮБИЛИ - но мы не сомневаемся, что уничтожились "личности" этих животных; чем же лучше их человек? Для мужицкого нигилизма соображение это непобедимо. Против человеческого бессмертия говорит как будто и то распадение личности при жизни тела, которое мы наблюдаем у сумасшедших или при глубоком склерозе... В личное бессмертие не верил Эйнштейн:
"... Я не хочу и не могу также представить себе человека, остающегося в живых после телесной смерти - что за слабые души у тех, кто питает из эгоизма или смешного страха подобные надежды" (цит. из кн. Б.Г.Кузнецова "Эйнштейн", М.1967, стр.63).
Но сам Эйнштейн, его обаятельная личность есть живое опровержение такого взгляда. Будущая жизнь есть требование ЛЮБВИ, а не эгоизма или страха. Напротив, многие люди чуткой совести могли бы сказать, что страшатся не столько смерти, как именно бессмертия, жизни после смерти... И, переходя к более поверхностной сфере научного знания, к той ее области, которой не придал почему-то должного значения покойный Эйнштейн - надо непременно заметить, что ведь уже собрано очень много проверенных фактов, свидетельствующих о возможности нематериального сознания, о призраках и голосах, о телекинезе, - о несомненном наличии какого-то "ТАМ" ... И в нашей житейской практике бывают факты воздействия усопших на наше сознание посредством вещих снов, невыразимого личного присутствия в критических обстоятельствах жизни. Никогда не забуду свидетельства одной выдающейся женщины. Она ехала в поезде, лежала на полке - и вдруг со всей остротой материнской, физической близости ощутила присутствие своего покойного мальчика. И тут же послышался шум, в вагон вошли, раздался голос: "Такая-то здесь?" - это было приглашение к величайшему испытанию ее жизни... А сколько рассказов, как к больному перед кончиной "приходит" умерший ранее близкий человек, чтобы помочь перейти границу
... неведомой страны
Откуда ни единый
Не возвращался путник.
Очень образованные и серьезные люди бывают убеждены в реальности спиритизма. Правда, почему-то в спиритических сеансах "духи" отвечают всякую чепуху, столь не соответствующую величию Вечности. Спириты объясняют это тем, что отвечает не душа, а ее "астральный труп" - блуждающие остатки всякой психической дряни... Почему же не отвечает душа? Догадываются, что душа "уходит дальше" - в следующий план существования, уже недоступный никакому нашему спиритизму. Можно догадываться и о другой, самой важной причине: умершим "не позволено" говорить с нами. В евангельской притче грешник во аде умолял праведника послать к родственникам свидетеля, предупредить, чтобы и они не попали в это место мучения - и получил отказ (по Луке, гл.16). Умершим не дано возможности свидетельствовать нам о себе именно потому, что нарушение ТАЙНЫ нарушило бы нашу СВОБОДУ - духовно убило бы нас, еще живущих на этом свете... Только по этому принципу можно объяснить и тот полный мрак сознания, кроме которого ничего, ничего не могут "вспомнить" люди, "воскрешенные" из состояния клинической смерти. Для неверующего это - прямое и достаточное доказательство смерти души; но верующий может рассудить, что смерть, из которой возможно возвращение к здешней жизни, есть только именно клиническая, "не настоящая" смерть... Замечательны слова, которые произнес Христос перед воскрешением дочери Иаира: "не умерла, а спит" (по Марку, гл.5). И перед воскрешением Лазаря: " уснул, но Я иду разбудить его" (по Иоанну, гл.11).
Отношение к смерти иногда хорошо выражается в надписях на могилах, иногда это просто удивительное непонимание того, что произошло (вроде того, что покойный имел такой-то чин или был "хороший спортсмен"). Иногда - возвещаемая прохожему правда о неотвратимости смерти: "Я был как ты - ты будешь как я"... Иногда это выражение ЛЮБВИ, мимо которого нельзя пройти равнодушно:
"... Когда ж настанет это время,
Когда ты будешь вновь со мной!
Скорей бы сбросить жизни бремя -
Скорей бы встретиться c тобой."
Покойся, прах неоцененный
В стенах обители святой.
Приидет час благословенный -
И мы увидимся с тобой.
И опять - острое сомнение: да не сказочны ли, не игрушечны ли эти надежды на ЛИЧНУЮ ВСТРЕЧУ в невообразимо огромной, непостижимой Вечности?.. На это очень просто отвечал в одной проповеди священник о. Родион Путятин:
"... Связанных союзом любви не разлучит Бог, Который есть беспредельная Любовь. Слово Божие ничему нас так не учит, как взаимной любви, вечной любви учит нас. Почему же ты думаешь, что, научая здесь нас любить друг друга, Бог будет по смерти нас разлучать, отделять друг от друга, разрывать всякие наши узы?" .
... Такова наша СВОБОДА, так сменяются соображения "за и против" личного бессмертия. В свое время (отвечая на анкету знаменитого физика Томсона) Д.И.Менделеев написал, что научные доказательства "за и против" равно невозможны. Все решается верою в БОГА. "Святый Бессмертный, помилуй нас"... Святый и Бессмертный БОГ - в этом вся наша надежда. "Мое бессмертие уже потому необходимо, что БОГ не захочет сделать неправды и погасить огонь раз навсегда возгоревшейся к НЕМУ любви в моем сердце. И что дороже любви? Любовь выше бытия, любовь венец бытия, и как же возможно, чтобы бытие было ей неподклонно? Если я полюбил ЕГО, и обрадовался любви моей - возможно ли, чтобы Он позасил меня и радость мою и обратил нас в нуль? Если есть БОГ, то и я бессмертен!" (Достоевский). Если есть БОГ, то Царство Его не может быть царством смерти или безличного бессмертия, в котором исчезает неповторимая любящая и любимая личность. "Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых" (по Марку, гл.12). СВЯТ ГОСПОДЬ, БОГ НАШ - и Он "может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем" (к Ефесянам, гл.II). "Если Сыном своим не поскупился, но предал Его за всех нас - то как с Ним не дарует нам и всего?" (к Римлянам, гл.8). "Бог воскресил Господа - воскресит и нас силою Своею" (к Коринфянам 1, гл.6). Воскресение мертвых - символ реальнейшей, ЛИЧНОЙ жизни будущего века.
На пути к Воскресению - СМЕРТЬ. Нужно умереть, чтобы освободить ДЛЯ ДРУГИХ место и время в этом мире пространства и времени. Нужно умереть, чтобы войти в ЖИЗНЬ будущего века. Только смерть откроет нам эту тайну. Где-то читал, что Чарльз Кингслей произнес на смертной постели: "Я ОЖИДАЛ ЭТОГО ЧАСА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ - ОЖИДАЛ СО ЖГУЧИМ И БЛАГОГОВЕЙНЕЙШИМ ЛЮБОПЫТСТВОМ"... Как это будет, что это будет? Какое новое знание, какие просторы, какое ЕДИНСТВО откроется душе, когда она покинет столь несовершенный наш мозг, освободится от самообмана нашей ограниченности? Каково будет тогда, по слову апостола, наше ТЕЛО ДУХОВНОЕ (к Коринфянам 1, гл.15), - как расширится и преобразится бессмертная личность?
И как ДЛЯ МЕНЯ это станет возможным? "Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь" (и одежды нет у меня, чтобы войти в него)"... Как войду я, грязный, в царство торжествующей Любви, - "идеже лицы (хоры) святых, Господи, и праведницы сияют яко светила"... ГЕЕННА ОГНЕННАЯ, горящая мусорная свалка - евангельский символ мучений совести. "Огонь вечный" - да, это мне очень близко. Есть у меня "страшилища", воспоминания, при которых я даже и не помышляю просить прощения у Бога: ибо я сам не могу простить себя. "Cкорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое" (к Римлянам, гл.1). И не только поступки, но и мысли, в которых мне даже себе самому стыдно признаться. "Остерегайся своих мыслей, ибо мысли слышны на небе" (бл.Августин). Это совершенно безъисходное, "вечное" мучение. Чтобы освободить меня от него, нужно было бы освободить меня от совести - от самого себя... И все же вот этот сам по себе факт, что я способен вечно так мучиться, что я негодяй "не бессовестный" - не есть ли это залог какой-то непостижимой НАДЕЖДЫ? А если уж нет никакой надежды - то не должен ли БОГ по милосердию Своему меня уничтожить?.. Отсутствие в наших символах этой идеи милосердного уничтожения - не означает ли, что есть какой-то таинственный СМЫСЛ в наших "вечных" мучениях? Для грешника, который надеется на жизнь будущего века и знает, что он ее недостоин, очень привлекательна католическая идея "Чистилища", если принять ее, конечно, не в юридическом, а в символическом смысле. Жаль, что в Восточном христианстве та же идея выражена совсем уж недостойно в "Мытарствах" по житию преп. Василия Новаго. Сущность дела хорошо изображал один проповедник, называя состояние злой, неподготовленной души состоянием "недоноска, выкидыша в Вечность". Недоносок будет страдать... По некоторой аналогии вспоминается чудная в своей кратчайшей выразительности католическая молитва перед Причащением - парафраз евангельских слов: "Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово - и исцелеет душа моя". В сущности все мы, грешники, можем надеяться только на какое-то БУДУЩЕЕ ЧУДО Божественной любви.
Воскресение не может быть понято ни в каких терминах здешней жизни - но только в Воскресении может быть сокрыт СМЫСЛ здешней жизни, смысл земной судьбы каждого человека и смысл столь трагической земной ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Без Воскресения мы - ничто, "из ничего в ничто" возвращаемся...Пытаются увидеть смысл такого исчезающего личного существования в здешней жизни будущих поколений; но без Воскресения и будущие поколения, и вообще все человечество в самом последнем счете оказывается НИЧЕМ - суммою личных нулей. Без Воскресения НЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ибо нельзя же называть "человечеством" ничтожную его часть, текущее или будущее поколение, в свою очередь обреченное смерти. Об этом великолепно говорил проф. С.Н.Булгаков в лекции "Воскресение Христово и современное сознание" (М. , 1908, стр.4-44):
"Что представляет собою живую реальность, что живет: человеческая индивидуальность или отвлеченное человечество? Можно ли говорить о человечестве как о существующей реальности, если при этом постоянно уничтожаются или обесцениваются личности, если само человечество превращается лишь в простое чередование поколений и личностей? Между тем понятие человечества имеет в современных глазах только такое значение. Проклятие бездомности и взаимной чуждости поколений неизбежно ложится на людей, как только мы начинаем так мыслить человечество. Часть не может заменить целого, - ведь, если в теперешнем обществе капиталисты пользуются всеми материальными благами, мы не можем же говорить, что что современное общество благоденствует, и, если мы примем, что действительно в конце времен будут благоденствовать последние поколения, представители которых и явятся счастливыми наследниками всего исторического прогресса, то одинаково нет оснований думать и говорить, что в лице их спаслось человечество, побеждена историческая трагедия, найден выход из жизненных противоречий.
... В представлениях о государстве будущего, о спасающемся прогрессом человечестве неизбежно приходится колебаться между двумя возможностями: или будущие люди с более чуткой совестью, с более развитым чувством общечеловеческой солидарности и любви будут терзаться от сознания, что их благополучие куплено такой дорогой ценой, и тогда они в тысячу раз жалче нас и несчастнее, и уж совершенно не годятся для роли увенчивающих мировую историю счастливцев будущего, или, в обратном случае, если они обо всем забудут и все припишут себе самим, то мы имеем просто свинство, отталкивающее безобразие, при одной мысли о котором тошнит и мутит, при мысли, что ради мещанского довольства и благополучия этих господ была заплачена такая цена, пролита была мученическая кровь. Меня всегда поражает, как исповедующие религию прогресса, чающие государства будущего не замечают всей внутренней безъисходности своего положения, всей призрачности своего идеала. Нет, идея прогресса не дает и не может дать исхода из трагических противоречий жизни, человек не может спастись от них в прогрессе.
Но прогресс не есть спасение еще и потому, что он не побеждает главного врага, обесценивающего и обессмысливающего жизнь, - смерть, эту страшную нигилистку, уничтожающую все ценности. Иногда пытаются одержать мещанскую победу над смертью, притупив ее трагическое острие, изобретая средства сделать ее безболезненной и покойной. Это значит, как справедливо выразился когда-то (в личном разговоре) Л.Н.Толстой по поводу теорий проф. Мечникова, добиваться, чтобы человек жил как корова. Факт существования смерти обесценивает жизнь не только тем, что превращает ее в нечто временное и случайное, но он уничтожает и самую связь человечества, кладет печать разорванности на всю его духовную жизнь. То, что мыслится в понятии "вечная жизнь", предполагает новый, качественно отличный способ восприятия бытия, особенной полноты, в отличие от разорванности временного. И жажда полного абсолютного познания и чувства, которую мы испытываем в своей душе, хоть и бессильны ее удовлетворить, требует для своего удовлетворения именно особой, качественно иной жизни, чем та, которую мы имеем, жизни вечной, и только в ней может разрешиться загадка человеческого духа. Утолить это алкание вечности мы не можем, заглушить его мы не должны, ибо это значило бы погасить в себе огонь Прометея, совершить над собой величайшее духовное преступление, измену Духу Святому. И для будущих поколений остается та же дилемма: или эта загадочность, противоречивость, ненасытность и ненасыщаемость духа, какая и у нас, только больше, острее, мучительнее, или мещанское тупое самодовольство, чего да не будет!".
Вот где нужно отдать себе отчет в реальностях, в действительном значении слов. Мы говорим: "все человечество" - и подразумеваем, человечество на земле. Но на земле никогда не все человечество, а совершенно ничтожная часть человечества. ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО _ НЕ НА ЗЕМЛЕ, все человечество - это мертвецы, "СУЩИЙ ВО ГРОБЕХ", чающие Воскресения. Итак, говоря: "человечество, все человечество", мы должны подразумевать ВЕЧНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, воскресшее человечество. Надо признать: либо у нас вечная судьба, либо мы в истинном смысле не существуем. Говорят: "вечная слава", "вечная память"; без БОГА, без Воскресения слова эти - жалкая ложь... Только Церковь Христова может возглашать истинную ВЕЧНУЮ ПАМЯТЬ - таинственную ВЕЧНУЮ ЖИЗНЬ со Христом в БОГЕ.
Продолжаю историю догматов. Знаменательно, что собор 381 года постановил запретить всякое дальнейшее расширение текста Символа веры. Но практическая необходимость заставила это делать - только уже как бы за балансом, в отдельных постановлениях.
Следующим по времени был догмат, принятый на соборе 431 года против ереси патриарха Нестория. Судя по полемической литературе того времени, Несторий учил, что Христос родился простым Человеком, а предвечный "Логос" соединился с Ним при Крещении во Иордане... Текста догмата (соборного постановления) не сохранилось.
Вскоре явилась противоположная крайность - весьма благочестивая ересь "монофизитов" (от греческого "одна природа"), которые учили, что человечность Христа поглощена Его Божественным "естеством". Осуждая эту ересь, собор 451 года принял догмат " о двух естествах во едином Лице Господа нашего Иисуса Христа", "единосущна Отцу по Божеству, и единосущна Тогожде нам по человечеству, "во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого".
Не сохранилось текста постановлени собора 553 года, о котором известно, что он осудил учение Оригена о всеобщем "апокатастасисе" (восстановлении) в конце времен, когда сам Дьявол покается и прекратятся адские муки. Впрочем, есть некоторые основания полагать, что осуждена не идея "апокатастасиса", а только сама эта попытка Оригена заключить Истину христианства в рассудочную гностическую систему.
В следующем VII веке пришлось иметь дело с рецидивом "монофизитства" - с благочестивой ересью "монофелитства" (от греческого "одна воля"), которая утверждала, что во Христе действовала одна Божественная воля, и что таким образом свобода Его человечности была подавлена. Собор 680 года принял против этой ереси догмат "о двух волях и действиях в Господе нашем Иисусе Христе": две воли, но воля человеческая свободно подчиняется воле Божественной...Этот последний в истории догмат о Христе особенно наглядно повторяет принципы двух предыдущих: рассудочную ересь приходится отвергать в рассудочных терминах самой ереси. Встает вопрос: являются ли это "две воли" прибавлением наших познаний, действительным проникновением в тайну Личности Христа? Или нам следует видеть в этом догмате (постановлении) лишь вынужденную условную формулировку, назначение которой исчерпывается отрицанием ереси? Так же, как и по двум предыдущим догматам о Христе - думается, что возможны различные, свободные ответы на этот вопрос. Я ответил бы: всецело присоединяюсь к церковному отрицанию арианства, несторианства, монофизитства, монофелитства; почитаю подвиг отцов Церкви, которые нашли опровержение столь рациональных, но ложных учений; что же касается положительного содержания догматических текстов о Личности Христа, то я понимаю только одно - что рационально понять их невозможно. Понятные ереси; потуги же представить себе Человека о "двух естествах" с "двумя волями", - по горькому опыту знаю. что потуги эти могут привести только к унынию ума, а затем и к унынию духа... Должен признаться, что само это слово "Бого-человек" (которого нет в догмах, но которым столь часто пользуются) представляется мне неподходящим именно по своей рационалистической форме, вызывающей понятие о некоей "гибридности" двух "естеств". Нет - не наполовину того и другого, а абсолютно Божественный абсолютный Человек.
Последний наш догмат - постановление собора 787 года против иконоборчества. В сущности, это не догмат, ибо не касается учения веры, но можно было видеть в отрицании икон идейное отрицание совершенной человечности Христа. Нет, можно и должно изображать Христа, потому что он - Человек... Но очень жаль, что собор не вынес кстати запрещения изображать БОГА: тогда не было еще нашего безумного обычая рисовать Дедушку на облаках. Вспоминаю живопись (если не ошибаюсь, Маркова) в куполе Московского храма Христа Спасителя: моложавый старикан с красными губами, с раздвоенной бородкой и кучерскими кудрями, в ночной рубахе... Образец пошел по России, я видел его потом много раз в провинциях. Какое кощунство!
ВОТ И ВСЕ НАШИ ДОГМАТЫ - и никаких других догматов не было в древней "не-разделенной" Церкви и нет в нашем Восточном Христианстве. Творения святых отцов и церковной поэзии, традиции культа, заявления иерархов, катехизисы, - все это уже не догматы, а лишь частные мнения, как бы ни были они для своего и нашего времени авторитетны. Незнание этого бывает причиною крупных недоразумений. Иногда говорят, что критическое изучение библейских текстов противоречит будто бы "догмату о богодухновенности Писания; но нет" у нас такого догмата. Иногда говорят: "догмат о вечных мучениях", "догмат о "пресуществовании"... Нет у нас таких догматов. Должен признаться, что мне не очень-то по душе устаревший титул "православного христианина", в котором звучит столь недостойное превозношение перед христианами "инославными"; но право же, все они, и католики, и протестанты, и англикане, напостановляли за свою историю много лишних догматов - и сами на себя надели ярмо, от которого им трудно будет освободиться. В догматической немногословности нашего "Православия" - его великие преимущество. В новейшей истории Русской церкви А.Э.Левитан цитирует напечатанные где-то воспоминани о покойном Патриархе Тихоне. Кто-то высказал суждение о "неправославии" профессора М.М.Тареева. Патриарх возразил:
- Что ты, что ты, какой же он, "неправославный". Православие тем и хорошо, что многое может вместить в свое глубокое русло...
Одно время в церковной литературе ставился вопрос о возможности "догматического развития" христианства - в смысле появления новых догматов. Зачем?! Впрочем, это и практически невозможно, потому что невозможен уже никакой новый "вселенский" собор. Если же говорить о развитии христианской мысли, то здесь можно усмотреть уже ясно определившуюся направленность. Все чаще нам приходится отвечать: НЕ ЗНАЕМ, - все больше мы сознаем нашу ограниченность пред лицом сверхразумной Истины. "Верую, потому что нелепо", - это изречение под именем Тертуллиана (хотя никогда в такой именно общей форме он этого не говорил) любят повторять в насмешку антирелигиозные агитаторы. Это псевдоизречение нелепо, потому что сама по себе "нелепость" никак не может быть ОСНОВАНИЕМ веры. Правда же заключается в известном высказывании покойного патриарха Сергия, что (не помню дословно, передаю смысл) всякое чисто рациональное, "понятное" объяснение христианских догматов непременно ложно. Кстати, с этим "перекликается" и известная шутка Нильса Бора об одной теории новейшей физики: достаточно ли она "безумна", чтобы оказаться еще и верной? Сегодня мы можем сказать: ХРИСТИАНСТВО ПРОБЛЕМАТИЧЕНО, ПОТОМУ ЧТО ОНО ВЕРНО. Признание сверхразумности христианства не есть отрицание разума, - напротив! "Братия, не будьте дети умом; на злое будьте младенцы, по уму же будьте совершеннолетни" (к Коринфянам 1, гл.14). Наш современный учительный кризис - не упадок, не грех; это совершеннолетие ума, кризис развития, в котором христианин Двадцатого века понимает ограниченность нашего разумения, освобождается от наивностей схоластики, вникает в научную критику Писания, различает историческое и условное от вечного и абсолютного. В наших испытаниях не умрет, а лучше прояснится подлинная, священная ПРАВДА религиозного опыта. На этих путях СМИРЕНИЯ И СВОБОДЫ, которыми ответила на рационалистические заблуждения своего времени древняя Церковь. Но догматы о Церкви и о Крещении давно уже превратились в проблемы.
❮ ❮ Христианство и ветхозаветная Библия ПЕРЕХОДЫ Унижение Христианства ❯ ❯